Подари мне надежду
Серия: «Питерская рапсодия # 1»
Ростислав Полонский
Ростислав Полонский
Жанр: Современный любовный роман.
Описание: Руководитель
преуспевающего строительного холдинга и воспитательница детского сада, женщина
с искалеченным телом и душой. Их случайная встреча произошла при
обстоятельствах, которые стали для них обоих почти разрушительными. Но повторная
встреча, настоящие чувства, жизненные перипетии и их преодоление, помогут им построить
своё хрупкое счастье на двоих и подарить друг другу надежду на будущее.
Авторское исполнение обложки Евгения Владон (https://vk.com/palette_of_your_fantazy)
Глава 1
Полонский остановил
свой автомобиль на краю посёлка. Громко работающая строительная техника
заглушала крики собравшихся мужчин у единственного, уцелевшего дома.
Ростислав слегка
приоткрыл окно автомобиля, и с интересом взглянул на столпившихся людей у
калитки.
Мужчина лет пятидесяти
расталкивал в стороны молодых людей в рабочих комбинезонах, стоявших у ворот
его дома и намеревающихся пройти во двор. Он размахивал руками в угрожающих
жестах и что-то громко выкрикивал.
Ростислав перевёл
взгляд на двух женщин, стоявших у забора рядом с возмутителем спокойствия. Одна
из них, судя по возрасту, была его жена, а вторая дочь.
Полонский приехал сюда
сразу же, после звонка своего заказчика и по совместительству нового хозяина
этой земли, где прежде располагался небольшой посёлок Луговое. Это место ныне
предназначалось для постройки современного коттеджного посёлка, с подведением
всех благ цивилизации и отличной, асфальтированной дорогой. Его фирма выиграла
тендер на проведение строительства, но начало работ ежедневно откладывалось.
Все жители посёлка
давно покинули это место и переехали в город, где им были предоставлены
квартиры. И только один дом, находившийся на краю улицы, пока стоял нетронутым
и по-прежнему был населён людьми.
Полонский до
сегодняшнего дня не был в этом месте ни разу, и получал всю необходимую ему
информацию от своего заместителя. Но сегодня он приехал сюда лично, отложив все
свои дела, как только заказчик позвонил ему по телефону, и попросил срочно
приехать для разрешения сложившейся спорной ситуации.
Ростислав повернул
голову на открывшуюся дверь своей машины и внимательно посмотрел на Алеуцкого,
который опустился на сидение с ним рядом.
— Приветствую,
Ростислав Андреевич, — мужчина протянул свою руку.
— Добрый день, Марк
Аркадьевич, — Полонский ответил на рукопожатие. — Что здесь происходит? — он
кивнул в лобовое стекло.
— Сам видишь. Бьёмся
уже не один день вместе с твоими работниками и по-прежнему топчемся на месте.
Этот чёртов Урбенин, путает нам все планы.
— Почему?
— Отказался уезжать
отсюда, и порвал на моих глазах документы на квартиру, что я передал ему.
— Его что-то не
устроило?
— Что его может не
устроить? Нормальное жильё предлагают. Я сам ездил, смотрел.
— Тогда в чём дело?
— Он сказал, что не
уедет отсюда. Потому что это дом его родителей. Здесь родился он сам, и уезжать
отсюда никуда не собирается.
— Да, дилемма. Давно
такого не было. Не понимаю. Ведь здесь нет нормальных дорог и условий для
проживания. Как они здесь живут и почему так держаться за это место? Ведь жизнь
в квартире могла быть совсем иной.
— Вот и я ему говорил
об этом. Но ты же знаешь, как с этими бывшими вояками разговаривать. Слушать
никого не хотят и живут по своему личному уставу.
— Он бывший военный?
— Пограничник,
полковник в отставке. Приехал сюда с Дальнего Востока десять лет назад, оставив
службу по причине конфликта.
— Конфликта?
— Да, был заместителем
командира части, и смена руководства повлияла на его решение об отставке. В
общем как это всегда бывает, прислали на место его командира, блатное протеже
какого-то чиновника. Ну и Урбенин естественно и там стал качать свои права, и
после того, как вернуть прежнего командира не удалось, подал рапорт и вместе с
женой и дочкой вернулся в эти края.
— А почему именно сюда?
— Здесь жили его
родители, и после приезда он поселился тоже в этих краях, откуда был сам родом.
Ты знаешь, дом у него действительно неплохой, несмотря на простоту снаружи.
Большие комнаты с хорошим ремонтом, огромный фруктовый сад, теплица и шаговая
доступность к озеру.
— А это его семья? —
Полонский кивнул в сторону двух женщин, по-прежнему стоявших у забора.
— Да, жена и
единственная дочь.
— Работают?
— Да, в
Санкт-Петербурге. Жена, заведующая хозяйством в детском саду, и дочь работает
там же воспитателем.
— Ну, тогда им тем
более будет удобнее жить в городе. К чему мотаться каждый день туда и обратно
по этому бездорожью.
— И я им говорил об
этом. Только их разве переубедишь. Особенно этого горлопана, —Алеуцкий кивком
головы показал на Урбенина, по-прежнему громко выкрикивающего оскорбления в
адрес рабочих.
— Может, я с ним
поговорю? — спросил Полонский.
— Попробуй. Только
сомневаюсь, что он тебя послушает, хотя…
— Попробую… — Ростислав
открыл дверь и медленно направился к потасовке, грозившей с минуты на минуту
перерасти в драку. — Что здесь происходит? — громко произнёс он, обращаясь к
своему заместителю. — Даниил, что это за потасовка?
— Слава, это дурдом
какой-то! Я уже не знаю, как его уговаривать.
— Оставьте нас. И
заглушите технику на несколько минут, разговаривать невозможно.
Куликов согласно кивнул
и, отозвав рабочих, отошёл в сторону.
Когда воцарилась
тишина, Полонский перевёл взгляд на мужчину, стоявшего у ворот своего дома.
Высокий, худощавый, со светло-русыми волосами и яростным взглядом.
Мужчина в свою очередь
с лёгким прищуром глаз осматривал Полонского с ног до головы.
— Добрый день, господин
Урбенин, — обратился к нему Ростислав.
— Я тебе не господин, и
день у меня сегодня не добрый. Ты хозяин этих варваров? — он показал жестом в
сторону рабочих.
— Я не хозяин. Эти люди
работают на моём предприятии, — спокойно ответил Полонский.
— Работаете… Вы
работаете на тех, у кого денег в карманах много. Думаешь, я не знаю, что вы тут
построить задумали? Очередной посёлок для бизнес-элиты, а меня родившегося в
этом месте вышвырнули на улицу вместе с семьёй.
— Вас никто не
собирается вышвыривать, тем более на улицу. Вам предоставили квартиру в городе.
А посёлок ваш давно изжил себя и был почти заброшен. Пять дворов всего, и
большая часть территории пустовала, заполненная руинами брошенных домов.
— А пять семей для вас
уже не люди? Пять семей, которые не погнались за большими деньгами и остались
на своей родной земле. Это не люди?
— Я этого не сказал, и
не я решал вопрос с вашим переселением. Я всего лишь подрядчик, который будет
заниматься строительством будущего объекта.
— Видно, какие объекты
ты строишь по твоему холёному виду и дорогущей машине, — Урбенин с
пренебрежением во взгляде обвёл глазами Полонского.
— Что вы хотите этим
сказать?
— Хочу сказать, что вы
уже всё продали в этой стране за деньги. Но я отсюда не уеду и сносить свой дом
не дам. А ты лучше проваливай, пока я не испортил твой холёный вид.
— Послушайте, но вы
ведь взрослый человек и понимаете, что вас всё равно выселят, потому что ваш
посёлок давно считается заброшенным, и решение о его сносе принято властями
области ещё год назад. Вам предоставили квартиру в городе. Вам будет там
удобнее, ведь ваша жена и дочь работают там.
— Всё уже узнал? А ты
бы узнал ещё так, между прочим, на каком этаже дали нам эту дивную как ты выразился
квартиру. Старая пятиэтажка без лифта с облезлыми стенами. У меня дочь инвалид
и каждый раз, думаешь, ей будет легко спускаться утром и подниматься вечером,
чтобы ходить на работу.
Полонский перевёл
взгляд на девушку, которая уткнувшись в плечо матери, тихо плакала.
— А что с ней?
— Тебя это не касается!
Проваливай отсюда! — закричал Урбенин и, отвернувшись от него, подошёл к жене и
дочери.
— Слава, оставь их.
Хватит уговаривать, — Куликов тронул рукой за плечо друга. — Сейчас приедет
полиция, и будем выселять их принудительно.
— Полиция? Зачем?
— Слава, у нас
постановление о выселении, сроки и заказчики. Мы не можем нянчиться с ними и
дальше.
— Ростислав, он прав. Я
говорил, у тебя ничего не получится с этим человеком. С ним бесполезно
разговаривать, — Алеуцкий тронул Полонского за плечо. — Поезжай в офис. Мы тут
сами управимся.
Ростислав, обернувшись,
снова посмотрел на мужчину и двух женщин, стоявших у ворот обнявшись.
Сердце резануло острой
болью. Ещё никогда в своей жизни он не испытывал подобного стыда от того, что
происходило на его глазах. В такие моменты всегда хотелось что-нибудь изменить,
помочь, но он понимал, что сделать в данной конкретной ситуации ничего не
сможет. Он всего лишь исполнитель и это не его земля, чтобы одним распоряжением
оставить семью Урбениных жить здесь по-прежнему.
Он молча кивнул в знак
согласия и направился к своей машине, но едва он открыл дверь автомобиля,
громкие крики снова заставили его обернуться. Удары, которые наносил Урбенин
сотрудникам его охраны, пытающихся скрутить его, заставили
Ростислава бегом
направиться обратно к воротам дома.
— Папа, папочка!
Пустите его! Отпустите!
Полонский резко замер
на месте, заметив, как девушка, вцепившись в руку одного из мужчин, попыталась
вызволить своего отца. Она с трудом передвигалась, сильно хромая, но изо всех
сил пыталась справиться с сильным мужчиной, впиваясь ногтями ему в лицо.
Скрутив её руки,
охранник резко оттолкнул её от себя.
Девушка потеряла
равновесие, осела на землю и расплакалась уже в голос.
Мать бросилась к ней и
опустилась рядом с дочерью.
Полонский стремительно
направился к ним обеим и протянул руку, пытаясь помочь им подняться. Но
встретившись взглядом с серыми глазами полными слёз и боли, он машинально
опустил свою ладонь.
— Убирайтесь, отсюда! —
тихо произнесла девушка и, ухватившись пальцами за руку матери, поднялась на
ноги и сильно прихрамывая, направилась к дому.
— Вам действительно
лучше уехать, прошу вас, — обратилась к нему Урбенина, осторожно коснувшись
пальцами его руки. Женщина медленно направилась к полицейской машине, куда уже
усадили её мужа.
Полонский молча смотрел
в спину девушки, которая дошла до дома и скрылась за дверью. Он вернулся к
своей машине и присел за руль.
Когда полицейская
машина покинула территорию посёлка, и спецтехника снова заработала, Алеуцкий
опустился на сидение рядом с Полонским в машине.
— Да, денёк… Слушай, ты
извини, что вызвал тебя и оторвал от дел.
— Это и есть моё дело,
которое сейчас волнует меня в первую очередь. Моя фирма собирается работать на
этом месте, если ты не забыл.
— Слава, что с тобой?
— Марк, они живые люди,
а мы с ними как с рабами, решили и всё. Как будто, так и надо.
— Слава, ты же знаешь,
кем будут будущие хозяева этого посёлка. И не нам с тобой вставлять им палки в
колёса. Не по зубам нам эти господа. Мы пешки на их шахматной доске. Ты же не
первый год работаешь в сфере элитного жилья.
— Но с таким я
столкнулся впервые.
— Всё и всегда
происходит когда-то впервые. Брось ты, думать об этом, — Алеуцкий похлопал
Полонского по плечу. — Не стоит этот Урбенин твоих переживаний, поверь мне. Или
ты на его девчонку запал?
Полонский резко
повернулся.
— Что ты мелешь?
— А что, тут такого.
Она хорошенькая. Замарашка, правда, убогая. Неухоженная, да и эта её хромота…
— Она родилась такой?
— Нет. ДТП два года
назад. Сбили на пешеходном переходе, когда она шла домой с работы. Тяжёлые
травмы, долго восстанавливалась и заново училась ходить, но правая нога так и
не восстановилась.
— Виновника наказали?
— Нет.
— Почему?
— Потому что, как
известно родственников не наказывают.
— Что за бред?
— Не бред. Виновник
происшествия ходил к ней в больницу после всего случившегося. Обивал пороги,
носил продукты, ухаживал, ну и видимо на этой волне между ними и проскочило
что-то.
— То есть?
— Он женился на ней
через год, как только она поправилась.
— Так она замужем?
Почему же тогда сейчас живёт с родителями?
Алеуцкий усмехнулся.
— Потому что он сбежал
от неё через три месяца брака. Видимо не выдержала любовь проверки на
прочность.
— В смысле не
выдержала?
— Слава, ты взрослый
мужик и поставь себя на место её мужа. Сам бы ты с такой, как она, захотел лечь
в постель? Или представил бы её своим друзьям и партнёрам?
Полонский пристально
посмотрел на Алеуцкого.
— А когда он женился на
ней, он её физического несовершенства не видел?
— Видел, конечно.
Только я думаю, тут дело было вовсе не в его желании жить с ней, а в желании
избежать наказания за содеянное. Ты же уже познакомился с её папашей. Думаю,
после ДТП, было что-нибудь похожее, и Иверский предпочёл жениться, чем угодить
за решётку.
— Чем он занимается?
— Держит торговые точки
на рынке. Так мелкая сошка. Подворовывает естественно, но весомые знакомства в
сомнительных кругах имеет.
— Ясно. Что теперь
будет с Урбениным?
— Ничего. Отсидит
положенные пятнадцать суток. Правда если твоя охрана не захочет подать
заявление о рукоприкладстве и обратиться в суд, и тогда срок его задержания в
разы увеличится. За эти полмесяца пока его не будет, мы их сможем переселить,
дом снесём, всё разровняем, и можете начинать работу.
— Да, начнём работу на
чужих костях.
— Славик, да брось ты,
абстрагируйся уже, наконец! Всех обездоленных не пожалеешь, сердца не хватит.
Ладно, я поеду. Мне в мэрию нужно. Созвонимся позже, хотя лучше я приеду к тебе
в офис, и решим дальнейший план проведения работы.
— Хорошо. Куда увезли
Урбенина?
Алеуцкий удивлённо
посмотрел на Полонского.
— Тебе зачем? Слава,
послушай…
— Марк, я только
спросил, куда его увезли.
Алеуцкий немного
помедлил.
— В местное отделение
полиции.
— Понятно.
— Хочешь вызволить его?
Ох, Слава не дело ты затеял. Ладно, я поеду. Пока!
— Пока.
Марк покинул машину, а
Полонский ещё раз взглянул на старый дом, завёл двигатель автомобиля и покинул
территорию бывшего посёлка.
****
Ростислав остановил
машину у отделения полиции и, покинув салон, взбежал по ступеням лестницы. В
течение нескольких минут побродив по многочисленным кабинетам, он, наконец,
нашёл нужного сотрудника полиции и, заверив его в том, что все жалобы и
претензии, пострадавших в потасовке от рукоприкладства были урегулированы,
попросил отпустить Урбенина домой. Его проводили к задержанному нарушителю в
комнату и оставили на несколько минут для разговора, о котором попросил
Ростислав.
Урбенин взглянул на
вошедшего в комнату мужчину и отвернулся к стене.
— Зачем пожаловал,
олигарх?
— Я не олигарх.
— Вы для меня все одним
миром мазаны в дорогих костюмах, на дорогих машинах, с полным отсутствием
человечности и лишь с одним блеском в глазах, алчным до денег и наживы.
— Владимир Егорович, ну
зачем вы так? Меряете всех по одной мерке.
Урбенин повернул голову
и усмехнулся.
— А ты скажешь не
такой? Не смеши меня. Я вас господ перевидал в избытке за последний месяц, пока
обивал пороги чиновничьих кабинетов. Так что проваливай, я не расположен с
тобой общаться.
— Послушайте, Владимир
Егорович, — Полонский присел рядом с мужчиной. — Выслушайте меня. Я понимаю,
что вы привыкли жить в этом доме, но решение принято властями области. Ваш
посёлок давно стал заброшенным, и все ваши соседи давно переехали, остались
только вы. И даже если вы там костьми ляжете, стройку никто не остановит. Вам
же предоставили жильё в городе. Оно по цене равноценно вашему дому. Меня
уверили, что квартира вполне пригодна для проживания.
Урбенин прищурил глаза
и пристально посмотрел на Ростислава.
— А ты сам живёшь в
квартире?
Полонский слегка
растерялся.
— В доме.
— С садом и большой
прилегающей территорией?
— Да.
— Вот и я хочу жить в
таком доме. Хотя подозреваю, что твой дом на пару этажей выше моего, и
обстановка в сто раз дороже.
— Но при чём тут это
сравнение?
— А чем я хуже тебя? Я
тоже не хочу сидеть в четырёх стенах на окраине города, с окнами видом на
мусорный полигон, а хочу прожить остаток своих дней в своём родном доме и
любоваться природой в своём саду, посаженного руками моего отца, а не лицезреть
загаженный разным хламом овраг, у которого находится мой новый дом.
Полонский внимательно
посмотрел на мужчину.
— Почему же другие ваши
соседи согласились на эти квартиры, если там всё так плохо? Почему вы не
выступили с коллективной жалобой? Эффект от такого возмущения был бы гораздо более
эффективным.
Урбенин усмехнулся.
— Кто соберётся
выступить против власти и денег?
— А как же вы?
— А я не могу смотреть
спокойно на всё, что происходит вокруг меня, и никогда не смирюсь с этим
бардаком, сложившимся в стране.
— Вы тратите своё здоровье
и заставляете нервничать свою жену и дочь.
— Смотрите-ка на него,
пожалел он мою жену и дочь. Уже был один такой пожалевший, как ты. Сначала
искалечил мою дочь на дороге, потом разбил ей ещё и сердце. Тоже был такой, как
ты деловой и хваткий.
— Мне очень жаль, что с
вашей дочерью случилось подобное несчастье. Поэтому я думаю вам нужно в первую
очередь подумать о ней. Как она будет жить одна, если с вами что-нибудь
случится? Ведь вы совсем не думаете о себе и своём здоровье.
— Ничего, моего
здоровья хватит на сотню, таких как ты, слизняков в деловых костюмах. Говоришь,
я не думаю о своей дочери, связываясь с вами и отказываясь покидать свой дом. У
тебя есть дети?
— Нет.
— Вот поэтому ты меня
никогда и не поймёшь. Ты надеюсь, заметил, что у неё травма ноги?
Полонский молча кивнул.
— Так вот, представь,
как она будет спускаться и подниматься каждый день утром и вечером, когда будет
идти и возвращаться с работы. Знаешь, сколько ей на это понадобится времени и
сил. Этот дом, который вы собрались, сносить вылечил её, когда после аварии
врачи буквально собрали её по частям. Дом и сад вылечили её, а ты говоришь
переезд на другое место.
— Я всё это понимаю.
Хотите, я съезжу в мэрию области и поговорю, возможно, учитывая вашу ситуацию,
вам предоставят другое жилье. Более комфортное и на первом этаже.
Урбенин резко
повернулся.
— Слушай, я что-то
понять не могу… Что тебе нужно? Что, больше всех надо? Или хочешь прослыть
добрым самаритянином, а потом раструбить об этом во всех газетах?
— Мне не всё равно,
лишь по одной причине. Моя фирма будет строить коттеджный посёлок, поэтому я
должен быть в курсе всего, что происходит на строительной площадке. И раз уж я
стал свидетелем вашего возмущения, то мне хочется помочь вам.
— Как тебя зовут?
— Ростислав.
— Доброе имя. Так вот,
Ростислав, мой тебе совет, уходи отсюда и занимайся своими делами. А я
рассчитываю в этой жизни только на себя и поверь, обойдусь без твоей помощи.
Уходи!
— Но, Владимир
Егорович, подумайте над моим предложением.
— Я сказал, уходи.
Убирайся! — закричал Урбенин.
Полонский поднялся на
ноги.
— Вас отпустят домой
через два часа. И я вас очень прошу, поезжайте домой, и собирайте вещи. Не
усугубляйте своё положение. До свидания.
Урбенин отвернулся и не
произнёс больше ни слова.
Полонский распахнул
дверь комнаты и столкнулся с дочерью Урбенина на пороге.
Она слегка растерялась,
но уже через минуту удостоила его взгляда полного презрения и, отвернувшись,
прихрамывая, медленно прошла в комнату и присела возле отца, надевая на него
пиджак и обнимая его руками за плечи.
Полонский молча смотрел
на них и через минуту тяжело вздохнув, вышел из комнаты, плотно закрывая за
собой дверь.
Он присел в машину и,
взяв телефон в руку, обзвонил своих знакомых, пытаясь найти концы этой истории
с переселением жителей посёлка. Но каждый из его собеседников перекладывал
ответственность с одного на другого.
В попытках разобраться
с вопросом квартиры для Урбениных, Полонский окончательно зашёл в тупик. Жильё
было выделено из резервного фонда города. И несмотря ни на какие причины, сложившиеся
в этой семье, отменять данное решение никто не собирался.
Глава
2
Ростислав
приехал в офис только спустя три часа. Поздоровавшись с секретарём, медленно
прошёл в свой кабинет и остановился у окна.
Июль
вступал в свои права, и окончательное тепло наступило неожиданно. Вишни в саду
его офиса источали в приоткрытое окно дурманящий аромат поспевающих ягод.
Нежный, кисло-сладкий и такой знакомый, и любимый с детства вкус. Всегда любил
сидеть с книгой по архитектуре в руках, у родителей в саду, именно в этот
период. Гул насекомых, нежный аромат цветов, тёплый ветер ласкающий лицо и
мечты о том, как станет взрослым и станет успешным и преуспевающим. Он и стал
таким, как мечтал, вот только спокойствия и счастья в его жизнь это не принесло.
Протянув
руку, сорвал две вишни и надкусил ароматную кожицу. Сочная с лёгкой кислинкой
сладкая ягода заставила зажмурить глаза от удовольствия.
Он
подошёл к столу, и присев в кресло, с грустью во взгляде посмотрел на
фотографию Лизы. До сих пор не знал, почему хранил на столе фотографию бывшей
жены. Прошёл месяц, как она вышла замуж за другого, а он всё ещё продолжал
думать о ней. Несмотря на то, что когда покидал её свадьбу, точно знал, что
прощается с ней навсегда. И медленно направляясь к своей машине от её дома в
день свадьбы, хотел похоронить это своё безответное чувство именно там в
Отрадном.
Поэтому
в тот же день, вернувшись в Санкт-Петербург, не задумываясь согласился на
знакомство и свидание с бывшей сокурсницей своей сестры. Его неуёмная Олюшка,
как он её нежно называл, никак не хотела смириться с его одиночеством после
развода с Морозовой, и непременно хотела устроить его личное счастье с хорошей
женщиной. Поэтому, когда он согласился на это сомнительное свидание, она
вздохнула, наконец, с облегчением.
Камилла
Полторацкая оказалась очень красивой и самодостаточной молодой женщиной.
Вернувшись после развода с мужем из-за границы, поселилась у своей матери и
подыскивала себе работу переводчика.
Ростислав
взял её в штат своей фирмы и назначил на должность своего помощника. Устроенное
сестрой их знакомство, первоначально переросло в рабочий тандем, и спустя всего
неделю после многочисленных задержек на работе над совместными делами, они
стали жить вместе в его доме.
Между
ними не было особых пылких чувств и бешеных страстей. Они оба пришли к этим
отношениям осознанно, потому что каждый искал чего-то своего, какую-то личную
отдушину, необременительную и понятную им обоим. Совместная работа, общий быт и
постель, где оба получали всё, что им было необходимо.
Но
Ростислав ловил себя на мысли, что домой после работы частенько возвращаться не
хотелось, как это было, когда он жил с Лизой. И постоянно под предлогом
оставался на работе допоздна, объясняя своё отсутствие вечной занятостью и
массой дел.
Камилла
безоговорочно принимала все его отговорки, веские причины и ужинала одна, а
после убегала на тренировку по фитнесу вместе с его сестрой. Они выбирались
периодически на совместные вылазки на природу с семьёй Ольги. Но Камилла там
быстро уставала и просилась домой. А когда Ростислав привозил в свой дом на
выходные единственного племянника пятилетнего Максимку, закрывалась в своей
комнате и не примыкала к их мужской компании.
Они
не страдали от её отсутствия рядом. Им и двоим, всегда было весело, когда
оказывались в доме Полонского вместе. Ростислав обожал мальчишку, потому что
давно мечтал о своих детях и только с Максимом рядом, мог реализовывать все
свои нерастраченные отцовские чувства. И всё чаще стал задумываться о том, что
они с Камиллой абсолютно разные люди. И чего-то общего, что могло бы их связать
в дальнейшей жизни, между ними не было.
Телефон
вибрировал на столе. Полонский повернул голову и, взяв аппарат в руку,
вгляделся в экран. Высветившийся образ любимой сестры, заставил его улыбнуться.
—
Привет, Олюшка!
—
Привет, братик. Как дела?
—
Всё в порядке. А у тебя?
—
У меня проблема.
—
Какая?
—
Дима уезжает в командировку сегодня после обеда, а у меня завтра важный
бракоразводный процесс. На кону большие деньги клиентки и влиятельный муж с
цепким адвокатом. И если я проиграю это слушание, то не получу своего
обещанного гонорара.
—
Тебе нужна моя помощь?
—
Ростик, забери, пожалуйста, Максимку из садика сегодня, и можно… он останется у
тебя с ночёвкой?
—
Оля, мне ведь завтра на работу. Я боюсь, что не смогу…
—
Ну, пожалуйста. Я тебя очень прошу! Я тебя так редко прошу об этом.
—
Да уж. Дважды в неделю это для тебя редко?
—
Ростик, ну чего тебе стоит? К тому же, ты ведь знаешь, он так тебя любит и
просится к тебе постоянно в гости.
Ростислав
вздохнул.
—
Запрещённый приём. Ну, хорошо. А что мне делать с ним завтра? Вести в сад?
—
Да. Ты его только привези к садику, а в группу он зайдёт сам. Он у нас парень
самостоятельный. Ты знаешь, я думаю, что скоро я не буду тебя беспокоить так
часто. Потому что планирую нанять приходящую няню на определённые дни, когда я
занята.
—
Ты с ума сошла? Какая приходящая няня? Ребёнок должен видеть мать, а не няню.
—
Ну что я могу поделать, если у меня процесс за процессом. Ты же помнишь, с
каким трудом я нашла эту работу после декрета, и не могу вот так просто её
потерять сейчас. Наше общее семейное благополучие зависит от нашей совместной с
Димой работы.
—
Вот Дима твой, мог бы, и подумать сам о том, как увеличить бюджет вашей семьи,
а ты должна заниматься домом и ребёнком, как наша мама. Ты очень мало уделяешь
времени и даёшь ласки своему сыну.
—
Ростик, я знаю, что ты старший брат и тебе положено ворчать и воспитывать меня.
Но пойми, сейчас необходимо детям предоставлять полную самостоятельность. Они
должны учиться и быть готовыми к этой жизни, преисполненной крутыми порогами
постоянных преодолений и испытаний. Я вырабатываю у него иммунитет с детства.
—
А нежность и ласку матери ему тоже заменит твоё современное воспитание?
—
Он у меня обласкан, не волнуйся. Ты бы лучше о своих детях подумал. Не пора ли
Камиллу разговорить на этот вопрос. Ей уже давно пора рожать.
—
Ты с ума сошла! Мы с ней знакомы чуть больше месяца, а ты предлагаешь мне от
этой женщины завести детей.
—
А что здесь такого? Я забеременела от Димы, через месяц после того, как мы
сошлись жить вместе.
—
Вы с Димой учились вместе в школе десять лет, и знали друг друга как
облупленные, а мне предлагаешь решать вопросы своего будущего со случайной
женщиной, появившейся в моей жизни.
—
А тебе принцессу английскую подавай для этих целей? Или может, всё ещё
надеешься, что Морозова к тебе вернётся. Так вот уверяю тебя, отбрось все свои
иллюзии, она не вернётся. Она ждёт ребёнка от Азаряна.
—
Ребёнка? Откуда ты знаешь?
—
Я встретила их в аэропорту на прошлой неделе, когда они возвращались с Родоса.
Знаешь, там животик уже приличный, так что пора выбросить её из головы и начать
строить свою собственную жизнь без оглядки на прошлое.
Полонский
задумчиво смотрел в окно и пытался осмыслить только что полученную информацию
от сестры о своей бывшей жене.
—
Ты чего молчишь?
—
Слушаю тебя.
—
Надо не слушать, а делать. Тебе тридцать шесть лет, и ты и дальше собираешься
жить один? Старость подкрадётся, не заметишь.
—
Оля, давай, оставим эти разговоры на потом, и не будем обсуждать их по
телефону.
—
Ну как хочешь. Так ты заберёшь Макса с садика?
—
Заберу. Во сколько я должен быть в саду?
—
Крайний срок шесть часов. Но желательно до такого времени не задерживаться. Я
позвоню воспитателю и предупрежу, что сегодня приедешь ты. Да, и не балуй его,
пожалуйста, с едой. После ваших совместных выходных, я не могу в него впихнуть
ни чего из тех продуктов, что мы едим дома.
—
Оля, твои обезжиренные продукты ребёнку не нужны. Ему нужно питаться полноценно
и желательно не полуфабрикатами, как это привыкли делать вы.
—
Ну, извини, я пока не могу позволить себе нанять обслуживающий персонал, как у
тебя.
—
Ну, ты же знаешь, что мне трудно одному справляться с домашним хозяйством. И
помощники вынужденная мера.
—
А Камилла? Что же она не балует тебя семейными ужинами?
—
Она работает целый день рядом, и мы возвращаемся домой вместе.
—
Повезло ей. Мой муж не думает о том, что мне трудно помимо работы ещё и
хозяйство вести дома. Потому и приходится перебиваться быстрой едой.
Показавшийся
на пороге заместитель, заставил Полонского попытаться прекратить разговор с
сестрой.
—
Ладно, Оля, ты извини, но у меня люди в кабинете. Максимку я заберу, не
волнуйся. Потом сразу позвоню, как только мы приедем домой.
—
Хорошо, спасибо тебе большое. Целую.
—
Я тебя тоже целую. Пока.
—
Пока.
Полонский
отложил телефон в сторону.
—
Что не проходишь? — обратился он к Куликову и поднял на него глаза.
Темноволосый,
стройный, невысокого роста мужчина в строгом деловом костюме чёрного цвета
нерешительно прошёл в центр кабинета и тяжело опустился в кресло.
—
Ты не в духе? — обратился он к Ростиславу.
—
С чего ты взял? — Полонский отложил в сторону бумаги, оставленные секретарём на
подпись. — Как дела на объекте?
—
Ты о Луговом?
—
Да.
—
Ничего, всё вроде бы улеглось. Наши бунтовщики начали, наконец, собирать свои
вещи.
—
И полковник?
—
Да. Думаю, жена и дочь уговорили его. Так что уже завтра мы сровняем эту
площадку с землёй.
—
Не нравится мне вся эта идея с выселением. Ты думаешь Урбенин просто так
успокоиться?
—
Это его трудности, пусть пыжится. Слушай, Слава, я не понимаю твою
озабоченность всем этим делом. Это не наша головная боль. Наше дело
спроектировать и построить, а дело хозяев земли решать вопросы с проживающими
на ней.
—
Да, если бы они ещё были более гуманны эти способы выселения, и более чуткими
те люди, которые это осуществляют.
—
Да брось ты, всех не пожалеешь. Я понимаю, ты расчувствовался из-за дочки
Урбенина. Жаль её, конечно. Инвалидность, это всегда неприятно, но что мы можем
сделать?
—
Я предложил ему решить вопрос с квартирой, но он…
—
Послал тебя?
—
Практически да.
—
Прекрати думать об этом. Тебе нужно думать о том, сколько прибыли получит фирма
после этого строительства. Ты ведь знаешь, уровень тех людей, которые там уже
присмотрели места для своих домов? Вот, о ком нам нужно думать, чтобы ублажить
и порадовать, а мелкий сор типа Урбенина только путается под ногами и мешает
другим нормально жить.
—
Даниил, я тебя не узнаю в последнее время. Откуда в тебе всё это? Если человек
всю жизнь верно и преданно защищал границы своей страны, а сейчас на пенсии и
не имеет больших денег, он что, ущербен? Кто дал тебе право так о нём
отзываться?
—
Это я тебя, Слава, не узнаю. Развод с Морозовой и твоё отсутствие в течение
двух месяцев на предприятии, сделало тебя совсем другим. Ты стал слишком
сентиментален. Не находишь? С таким настроем ты скоро всё потеряешь. В бизнесе
нужен холодный рассудок и выдержка. А ты сочувствуешь каждому обездоленному.
Так дела не делаются.
—
Только не тебе меня учить, как делаются подобные дела. Ты работаешь со мной
только три года вместе и смеешь мне говорить о том, как правильно вести бизнес,
который я создал с ноля. Не волнуйся, всё, что касается работы, я делаю, так
как нужно. А ты сам начни думать лучше о своих обязанностях. Я просматривал
сметы за прошлый проект вчера. Тебе не кажется, что там цифры стоимости
материалов слишком завышены. Мне не нравятся те поставщики, с которыми ты
заключил договор в прошлом году.
—
Ты мне не доверяешь?
—
Причём тут не доверяешь! Я просто считаю, что тебе необходимо ещё раз проверить
всех новых контрагентов и устранить всех нежелательных. Надеюсь, ты справишься
сам, и мне не нужно будет привлекать нашу службу безопасности.
Куликов
нервно постукивал кончиками пальцев по кожаному переплёту ежедневника.
—
Не доверяешь мне, проверяй сам. Можешь привлечь своих опричников.
—
Не злись. Я тебе доверяю. И ты прекрасно справлялся со своими обязанностями,
пока я был в Швейцарии два месяца. Но сейчас, ты словно расслабился, отпустил
бразды правления и пустил все дела на самотёк. Я хочу, чтобы ты всё проверял и
был предельно внимательным.
—
Хорошо, я понял. Я пойду с твоего позволения, обед скоро. Ты не забыл, что
завтра у нас деловой ужин с нашими партнёрами из Мадрида?
—
Я совсем забыл об этом. Хорошо, что напомнил.
—
Да, и желательно, чтобы там ты был не один, потому что Алонсо Санчес тоже
прибудет со своей новой возлюбленной. И я думаю, нам понадобится переводчик, он
плохо говорит по-русски.
—
Скажу Камилле, она будет счастлива. Она любительница светских раутов и выходов
в свет.
—
Она создана для этого. Ослепительная красавица. Тебе повезло. Я тебе завидую, —
Куликов улыбнулся.
Ростислав
промолчал и, отложив бумаги в сторону, спросил:
—
Где она, кстати?
Куликов
пожал плечами.
—
Была в офисе.
—
Я не видел её в приёмной, когда пришёл.
—
Может, уехала. Спроси у своего секретаря.
—
Непременно. Даниил, ты извини я на обед с тобой сегодня не поеду. Хотел немного
поработать в кабинете.
—
Хорошо, — Куликов поднялся на ноги и, прихватив ежедневник, покинул кабинет
Полонского.
Ростислав
поднял трубку и вызвал секретаря. Стройная молодая девушка в деловом костюме
серого цвета и убранными в элегантную классическую причёску белокурыми
волосами, появилась на пороге его кабинета.
—
Снежана, забери папку с документами. И ещё, мне нужно уехать сегодня пораньше
из офиса. Так что никого не записывай ко мне на приём после пяти вечера.
—
Хорошо, Ростислав Андреевич. Что-то ещё?
—
Ничего, ты можешь идти. Я сама приму все указания, — раздался тихий женский
голос за спиной девушки.
Но
секретарь осталась стоять на месте.
Ростислав
поднял глаза и посмотрел на Камиллу, которая прислонившись плечом к двери,
внимательно на него смотрела.
Красивая
брюнетка с тонкими чертами лица, длинными распущенными волосами по плечам, в
брючном костюме ярко-голубого цвета медленно продефилировала к его столу и
опустилась в кресло прямо перед ним.
—
Снежана, можешь идти, — тихо произнёс Ростислав, и снова перевёл взгляд в
компьютер.
Девушка
развернулась, и медленно направилась на выход из кабинета.
—
Почему она меня не слушается? — Камилла несколько раз легко стукнула острыми
ноготками, со свежим маникюром по подлокотнику кресла и внимательно посмотрела
на Ростислава.
Полонский
поднял на неё глаза.
—
Потому что она выполняет только мои распоряжения. Камилла, ты всего лишь мой
помощник и по совместительству переводчик, и в твои обязанности не входит
отдавать распоряжения моим сотрудникам.
—
У тебя что-то случилось?
—
Ничего, а почему ты спрашиваешь?
—
Просто ты так разговариваешь со мной, словно я в чём-то перед тобой виновата.
—
Где ты была? — Ростислав снова взглянул на неё.
—
Ты искал меня? — Камилла потянулась через стол и погладила его пальцы своей
ладонью.
Полонский
откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на неё.
—
Ты была мне срочно нужна. И мне бы очень хотелось, чтобы ты понимала чётко, что
здесь в офисе мы общаемся только, как коллеги. И ты не пользовалась открыто
тем, что мы живём вместе, и не покидала рабочее место, не предупредив меня.
—
Слав, ну не злись. Мне же нужно было купить себе что-нибудь для завтрашнего
ужина в ресторане. Куликов сказал, что я тоже должна буду поехать с вами. Я
прикупила себе дивное платье, и кое-что пикантное из нижнего белья. Хочу тебя
удивить сегодня вечером. Я соскучилась по тебе… — она поднялась на ноги и,
обогнув стол, отодвинула в сторону бумаги и присела на столешницу прямо перед
Ростиславом.
—
Сегодня ничего не получится. Максим ночует у нас.
—
Как ночует у нас? Но ведь сегодня только четверг, и я планировала, что мы
проведём этот вечер вместе.
—
Послушай, Камилла, Максимка мой единственный племянник и я люблю его, и он
будет ночевать в нашем доме, тогда, когда это будет нужно, а не по определённым
дням. И я полагал, что общение с маленьким ребёнком будет нам обоим полезно.
Если мы планируем и дальше жить вместе. Потому что не знаю, как ты, а я
планирую иметь детей в ближайшее время.
—
Я тоже не против их иметь. Просто, ты же знаешь, мы с сыном Ольги не очень
ладим. Он как-то сразу невзлюбил меня.
—
А что ты сделала, чтобы он тебя полюбил? Когда он появляется в доме, то я только
и слышу. Максим это не трогай, это не бери, это разобьёшь. Ему всего пять лет,
пойми и ему нужно развиваться и активно двигаться. Он не может сидеть, как
взрослый, привязанный на диване и смотреть только телевизор. И всё, что тебе
нужно, это просто принимать это и не запрещать ему ничего.
—
Хорошо, ну не злись, прошу тебя. Я с удовольствием пообщаюсь с твоим
племянником сегодня. Может приготовить что-нибудь вкусное на ужин?
—
Было бы неплохо, и желательно из того, что он любит. Продукты я вчера купил, так
что я думаю, ты найдёшь, из чего приготовить ужин.
—
Хорошо, не волнуйся. Я убегу из офиса на полчаса раньше?
—
На час.
—
Хорошо, милый. Ну ладно я побежала. Хочу ещё поработать над техническим
переводом.
—
Хорошо.
Она
потянулась к его губам, но Ростислав отстранился чуть в сторону, и она
удовольствовалась лишь поцелуем в щёку. Поднявшись со стола, Камилла медленно
пошла на выход. Но неожиданно остановилась на пороге кабинета и, оглянувшись,
посмотрела на Ростислава. Он по-прежнему был сосредоточен на деловой переписке
в компьютере, и даже не посмотрел на неё.
Полторацкая
широко распахнула дверь и вышла в приёмную. С недовольством взглянула на
секретаря и немного подумав, взяла мобильный телефон в руку и вышла в коридор.
Быстро спустившись на второй этаж, Камилла наконец смогла дозвониться до
нужного ей абонента.
—
Срочно зайди в архив! — тихо проговорила она и, отключив телефон, убрала его в
карман пиджака.
Полторацкая
взяла ключи на ресепшене и направилась в сторону архива. Открыв замок, прошла
внутрь тёмной комнаты и, щёлкнув пальцами по кнопке выключателя, включила свет
и прошла в центр большого помещения, остановившись у многочисленных стеллажей.
Камилла
была зла и раздосадована, что все её вечерние планы летели к чертям. Она
металась из угла в угол и, наконец, остановившись, со злостью, смахнула две
крайние папки с полки, которые с глухим стуком упали на пол.
—
Чего зверствуешь? — раздался тихий голос Куликова. Он стоял, облокотившись о
стеллаж, и с улыбкой смотрел на неё. — Зачем звала?
—
Поговорить хотела.
—
Интересно о чём? — он закрыл дверь на замок и медленно направился к ней.
—
Дань, мне осточертело терпеть всё это. Сколько я ещё должна жить в его доме? Он
при мне всё равно ничего не решает и не ведёт никакие телефонные разговоры.
—
Мне не надо, чтобы ты у него что-то узнавала. Ты просто должна усыплять его
бдительность. Окружить любовью и заботой, и чтобы он поменьше думал о работе, а
всё перекладывал на мои плечи. А ты, похоже, плохо делаешь своё дело в его
постели, раз он тебе ни в чём не доверяет.
—
Что это значит?
—
Это значит, что наш Полонский уже начал подозревать, что я подворовываю его
деньги.
—
Что?
—
Докопался до стоимости строительных материалов. И боюсь, что по-прежнему я не
смогу высасывать свой процент от проведения сделок купли-продажи на свои
банковские счета.
—
А как же наш отъезд и покупка дома в Барселоне?
—
Придётся затаиться, дорогая, и побыть пока на нелегальном положении. Я найду
другой канал для наживы. Возможностей в фирме Полонского много.
—
А я?
—
А ты будешь по-прежнему жить в его доме. И строить счастливое семейное счастье.
—
Я не хочу там жить. Мне надоело. Скука смертная. Вечерами сидит за работой. По
выходным привозит это мерзкого мальчишку, который выматывает все мои нервы.
Сегодня опять тащит его домой. А в постели… Меня бесит его нежность и его
излишние ласки. Ты же знаешь, я люблю другой секс, — она провела рукой по его
груди, слегка послабляя узел галстука.
Куликов
улыбнулся.
—
Ещё бы мне не знать. Но ничем не могу помочь тебе, дорогая. Придётся потерпеть.
Сейчас я не могу уйти из фирмы Полонского и развестись со своей женой. На моих
счетах слишком мало денежных средств для осуществления нашей с тобой общей
мечты. Я должен ещё, как минимум год поработать на него. Грядут хорошие и очень
выгодные сделки. Так что мне придётся поработать здесь. А тебе у него дома ещё
какое-то время, — он поднял руку и резко притянул её к себе, толкнув с силой к
стеллажам.
Камилла
облизнула губы языком и улыбнулась, дерзко всматриваясь в его лицо. Она уже
предвкушала феерическую близость с ним.
—
А твои нервные выплески и стрессы я буду снимать собственноручно, как прежде, —
Даниил яростно впился в её губы и поспешно начал расстёгивать её блузку.
Оказавшись
прижатой лицом к стеллажу, Камилла сильно прикусывала губы, чтобы не закричать
в голос от той безудержной страсти и ярости, с которой её любовник в очередной
раз брал её. Крепко удерживая её рукой за волосы, и заставляя прогибаться в
пояснице, он дарил ей необыкновенное до умопомрачительного головокружения
удовольствие.
Они
наслаждались друг другом уже неоднократно именно здесь, в разгар рабочего дня,
в их неизменном месте уединения, в центре офиса, под самым носом у господина
Полонского…
Полную версию романа можно прочитать здесь:
Комментариев нет:
Отправить комментарий